Добавлено (10.11.2010, 22:43)
---------------------------------------------
НЕ МОЕ (сегодня на http://nnm.ru/blogs....onu_911 ), но интересно...

ИСПОВЕДЬ ЛЕЙТЕНАНТА МОРСКОЙ ПЕХОТЫ (Русские танки можно вызвать по телефону 911...)

Место событий — где-то в районе Африканского Рога...
Время событий — где-то 70-е годы...
Достоверность событий — неизвестна...

Меня зовут Майкл Фогетти, я капитан Корпуса Морской пехоты США в отставке. Недавно я увидел в журнале, фотографию русского памятника из Трептов-парка в Берлине и вспомнил один из эпизодов своей службы. История эта произошла лет тридцать назад в Африке. Мой взвод после выполнения специальной операции, получил приказ ждать эвакуации в заданной точке, но в точку эту попасть мы так и не смогли.
В районе Золотого рога как всегда было жарко во всех смыслах этого слова. Местным жителям явно было мало одной революции. Им надо было их минимум три, пару гражданских войн и в придачу один религиозный конфликт. Мы выполнили задание и теперь спешили в точку рандеву с катером, на котором и должны были прибыть к месту эвакуации. Но нас поджидал сюрприз. На окраине небольшого приморского городка нас встретили суетливо толкущиеся группки вооруженных людей. Они косились на нас, но не трогали, ибо колонна из пяти джипов, ощетинившаяся стволами М-16 и М-60, вызывала уважение. Вдоль улицы периодически попадались легковые автомобили со следами обстрела и явного разграбления, но именно эти объекты и вызывали основной интерес пейзан, причем вооруженные мародеры имели явный приоритет перед невооруженными. Когда мы заметили у стен домов несколько трупов явных европейцев, я приказал быть наготове, но без приказа огонь не открывать. В эту минуту из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных нигеров (извините, афро-африканцев). Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а на ее преследователей цыкнули и недвусмысленно погрозили стволом пулемета, но опьянение безнаказанностью и пролитой кровью сыграло с мерзавцами плохую шутку. Один из них поднял свою G-3 и явно приготовился в нас стрелять, Marine Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета и дальше мы уже мчались под все усиливающуюся стрельбу. Хорошо еще, что эти уроды не умели метко стрелять. Мы взлетели на холм, на котором собственно и располагался город, и увидели внизу панораму порта, самым ярким фрагментом которой был пылающий у причала пароход.

В порту скопилось больше тысячи европейских гражданских специалистов и членов их семей. Учитывая то, что в прилегающей области объявили независимость и заодно джихад, все они жаждали скорейшей эвакуации. Как было уже сказано выше, корабль, на котором должны были эвакуировать беженцев, весело пылал на рейде, на окраинах города сосредотачивались толпы инсургентов, а из дружественных сил был только мой взвод с шестью пулеметами и скисшей рацией (уоки-токи не в счет). У нас было плавсредство, готовое к походу и прекрасно замаскированный катер, но туда могли поместиться только мы. Бросить на произвол судьбы женщин и детей мы не имели права. Я обрисовал парням ситуацию и сказал, что остаюсь здесь и не в праве приказывать кому — либо из них оставаться со мной, и что приказ о нашей эвакуации в силе и катер на ходу. Но к чести моих ребят, остались все. Я подсчитал наличные силы... двадцать девять марин, включая меня, семь демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента. Порт во времена Второй мировой войны был перевалочной базой и несколько десятков каменных пакгаузов, окруженных солидной стеной с башенками и прочими архитектурными излишествами прошлого века, будто сошедшие со страниц Киплинга и Буссенара, выглядели вполне солидно и пригодно для обороны. Вот этот комплекс и послужили нам новым фортом Аламо. Плюс в этих пакгаузах были размещены склады с ООНовской гуманитарной помощью, там же были старые казармы, в которых работали и водопровод и канализация, конечно туалетов было маловато на такое количество людей, не говоря уже о душе, но лучше это, чем ничего. Кстати, половина одного из пакгаузов была забита ящиками с неплохим виски. Видимо кто — то из чиновников ООН делал тут свой небольшой гешефт. То есть вся ситуация, помимо военной, была нормальная, а военная ситуация была следующая...

Больше трех тысяч инсургентов, состоящих из революционной гвардии, иррегулярных формирований и просто сброда, хотевшего пограбить вооруженных, на наше счастье только легким оружием от маузеров 98 и Штурмгеверов до автоматов Калашникова и Стенов, периодически атаковали наш периметр. У местных были три старых французских пушки, из которых они умудрились потопить несчастный пароход, но легионеры смогли захватить батарею и взорвать орудия и боекомплект. Мы могли на данный момент им противопоставить: 23 винтовки М-16, 6 пулеметов М-60, 30 китайских автоматов Калашникова и пять жутких русских пулеметов китайского же производства, с патронами пятидесятого калибра. Они в главную очередь и помогали нам удержать противника на должном расстоянии, но патроны к ним кончались прямо- таки с ужасающей скоростью. Французы сказали, что через 10 — 12 часов подойдет еще один пароход и даже в сопровождении сторожевика, но эти часы надо было еще продержаться. А у осаждающих был один большой стимул в виде складов с гуманитарной помощью и сотен белых женщин. Все виды этих товаров здесь весьма ценились. Если они додумаются атаковать одновременно и с Юга, и с Запада, и с Севера, то одну атаку мы точно отобьем, а вот на вторую уже может не хватить боеприпасов. Рация наша схлопотала пулю, когда мы еще только подъезжали к порту, а уоки-токи били практически только на несколько километров. Я посадил на старый маяк вместе со снайпером мастер — сержанта Смити — нашего радио-бога. Он там что — то смудрил из двух раций, но особого толку с этого пока не было.

У противника не было снайперов и это меня очень радовало. Город находился выше порта, и с крыш некоторых зданий, территория, занимаемая нами, была как на ладони, но планировка города работала и в нашу пользу. Пять прямых улиц спускались аккурат к обороняемой нами стене и легко простреливались с башенок, бельведеров и эркеров... И вот началась очередная атака. Она была с двух противоположных направлений и была достаточно массированной. Предыдущие неудачи кое-чему научили инсургентов, и они держали под плотным огнем наши пулеметные точки. За пять минут было ранено трое пулеметчиков, еще один убит. В эту минуту противник нанес удар по центральным воротам комплекса: они попытались выбить ворота грузовиком. Это им почти удалось. Одна створка была частично выбита, во двор хлынули десятки вооруженных фигур. Последний резерв обороны — отделение капрала Вестхаймера — отбило атаку, но потеряло троих человек ранеными, в том числе одного тяжело. Стало понятно, что следующая атака может быть для нас последней, у нас было еще двое ворот, а тяжелых грузовиков в городе хватало. Нам повезло, что подошло время намаза и мы, пользуясь передышкой и мобилизовав максимальное количество гражданских, стали баррикадировать ворота всеми подручными средствами.

Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:

- "Сэр. У меня какой — то непонятный вызов и вроде от русских. Требуют старшего. Позволите переключить на вас?"

- "А почему ты решил, что это Русские?"

- "Они сказали, что нас вызывает солнечная Сибирь, а Сибирь, она вроде бы в России..."

- " Валяй, " — сказал я и услышал в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом...

- " Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории ?" — последовал вопрос.

- "Здесь Marine First Lieutenant* Майкл Фогетти. С кем имею честь? " — в свою очередь поинтересовался я.

-" Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня Tankist".

Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию, обойдя, конечно, вопрос о нашей боевой "мощи". Русский в ответ поинтересовался, а не является ли, мол, мой минорный доклад, просьбой о помощи. Учитывая, что стрельба вокруг периметра поднялась с новой силой, и это явно была массированная атака осаждающих, я вспомнил старину Уинстона, сказавшего как — то, " что если бы Гитлер вторгся в ад, то он, Черчилль, заключил бы союз против него с самим дьяволом...", и ответил русскому утвердительно. На что последовала следующая тирада:

- " Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите. Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам, все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я".

Когда я попросил уточнить, когда именно они подойдут в зону прямой видимости, русский офицер поинтересовался не из Техаса ли я, а получив отрицательный ответ, выразил уверенность, что я знаю что Африка больше Техаса и нисколько на это не обижаюсь.

Я приказал отметить красными ракетами скопления боевиков противника, не высовываться и не стрелять по танкам, в случае ежели они появятся. И тут грянуло. Бил как минимум десяток стволов, калибром не меньше 100 миллиметров. Часть инсургентов кинулась спасаться от взрывов в нашу сторону, и мы их встретили, уже не экономя последние магазины и ленты. А в просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54, облепленных десантом.

Боевые машины неслись как огненные колесницы. Огонь вели и турельные пулеметы, и десантники. Совсем недавно, казавшееся грозным, воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони, и рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. По всему фронту их наступления, раздавались короткие автоматные очереди и глухие взрывы гранат в помещениях. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь, три танка немедленно довернули башни в сторону последнего прибежища, полоумного героя джихада и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств.

Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки, и даже будь со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами, мы не были бы серьезной преградой. И дело было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин... Я видел в бинокль лица русских танкистов, сидевших на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра.

Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и приглашающе показал на свой танк. Мы комфортно расположились на башне, как вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону. Он вскочил, срывая с плеча автомат, что — то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда- то две коротких очереди, подхваченные четко-скуповатой очередью турельного пулемета, с соседнего танка. Потом извиняющее мне улыбнулся, и показал на балкон таможни, выходящий на площадь перед стеной порта. Там угадывалось тело человека в грязном бурнусе, и блестел ствол автоматической винтовки. Я понял, что мне только что спасли жизнь. Черноволосая девушка в камуфляжном комбинезоне тем временем перевязывала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что вечно синьор капитан лезет под пули, и я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего Purple Heart, с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что- то по-русски в открытый люк своего танка. Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне.

А русские танки уже развернулись вдоль стены, направив орудия на город. Три машины сквозь вновь открытые и разбаррикадированные ворота въехали на территорию порта, на броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без, орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: "Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души, это тебе не с моря высаживаться". И хлопнул меня по плечу.

Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял, она обняла его рукой за шею, и меня внезапно посетило чувство дежавю.

Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка с раздраженным лицом, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасенным ребенком на руках, и цедила презрительные фразы на плохом английском. Она говорила о том, что, мол, это все большая коммунистическая ложь, и что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли. Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью и, значит, та немка в Берлине врала, и тот русский солдат с постамента, в той реальности тоже спасал ребенка. Так, может, врет и наша пропаганда, о том, что русские спят и видят, как бы уничтожить Америку. Нет, для простого первого лейтенанта морской пехоты такие высокие материи слишком сложны. Я махнул на все это рукой и чокнулся с русским бутылкой виски, неизвестно как оказавшейся в моей руке.

В этот же день удалось связаться с французским пароходом, идущим сюда под эгидою ООН, и приплывшим — таки в два часа ночи. До рассвета шла погрузка, Пароход отчалил от негостеприимного берега, когда солнце было уже достаточно высоко. И пока негостеприимный берег не скрылся в дымке, маленькая девочка махала платком, оставшимся на берегу русским танкистам. А мастер-сержант Смити, бывший у нас записным философом, задумчиво сказал:

- "Никогда бы я не хотел, чтобы Русские всерьез стали воевать с нами. Пусть это не патриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут". И, подумав, добавил: "Ну, а пьют они так круто, как нам и не снилось... Высосать бутылку виски из горлышка и ни в одном глазу... И ведь никто нам не поверит, скажут что такого даже Дэви Крокет не придумает".

Состав населения нашей страны

Автор Дмитрий Казнин

В детстве я и мои ровесники чаще всего мечтали стать космонавтами, разведчиками или богатырями. В этих профессиях было мало настоящего, мы совсем не представляли, как живут эти таинственные люди. Наше собственное будущее было настояно на сказках, фильме «Мертвый сезон», легендах о Гагарине, «Песне про купца Калашникова», «Семнадцати мгновениях весны» и мультфильме «Тайна третьей планеты». Напиток получался приторным и крепким, как недорогой портвейн, и пили мы его самозабвенно, распевая затем на лютом морозе, по дороге из кафе «Солдатское», песни героических лет.

Потом я вырос, и внезапно оказалось, что портвейн наших фантазий вовсе не утопия. Население нашей страны действительно состоит из космонавтов, разведчиков и богатырей, причем в разное время я столкнулся с каждым из этих типов.

Разведчиков больше всего. Живут они со слезами на глазах, постоянно оглядываясь назад. Как-то мы делали праздник. Я тогда работал в компании, которая делает праздники. Заказали нам свадьбу в Петербурге. Заказали москвичи–хорошие ребята, работники банка. И мы придумали им такую «фишечку». В одной из комнат огромной старой квартиры с окнами на канал Грибоедова выставили свет, камеру. Комната была небольшая, вся в зеленом сукне, но мебели было мало–старинный письменный стол, фотографии на стенах, пара кресел. Мы распечатали отрывки из нескольких знаменитых советских кинокартин. Заводили в комнату по несколько человек гостей, давали им текст, а потом снимали эпизод. Затем из этих эпизодов получился памятный диск. Отрывков было немного. Например, сцена пытки Коли Герасимова из «Гостьи из будущего». Или не помню уже какой отрывок из «Иронии судьбы». Но был один, без слов. Его мы приготовили специально для родителей невесты по просьбе молодоженов. Так как сцена была немая, мы дали им перед началом съемок посмотреть этот отрывок на ноутбуке. «Семнадцать мгновений весны»: встреча Штирлица с женой в немецком ресторане. Родители–сдержанные, подтянутые люди–очень волновались. Посмотрели эпизод несколько раз. Пришло время съемки. Включили знаменитую музыку. И они стали изображать сцену. Точнее, они не изображали, а действительно «проживали» эту встречу. Они, как нам объяснили их дети, долгое время провели в США на нелегальной работе. Они работали разведчиками. И теперь, играя Штирлица, они плакали, причем слезы этих людей не имели никакого отношения к свадьбе. Они оплакивали себя, ненужность прошлого и неизбежность будущего, где все разведчики будут золотоволосы и декольтированы, как Анна Чапман.

Богатыря я видел лет десять назад в частном клубе, где проходили бои без правил. Было это в Петрограде, на станции метро «Технологический институт». Посреди зала стоял ринг. Все было в лучших традициях дешевых боевиков. Капли крови и пота летели на сидевших за столиками посетителей. Богатырь был молод, а публика любила его за бесстрашие. Огромный рыжий детина с ревом бросался на любого соперника, часто проигрывал, так как не уделял должного внимания защите, пытаясь подавить врага и физически и психологически уже в первые секунды боя. Шел на «вы» с открытым забралом и был при этом совершеннейшим отморозком. Правда, слушался тренера. И уважал его.

Я видел бой, где он быстро и безоговорочно проиграл. Более опытный боец вырубил его в первые минуты схватки, и богатыря унесли на руках под свист и вой зала. Богатырем тем был Вячеслав Дацик, по прозвищу Рыжий Тарзан, которого вскоре задержали за ряд ограблений. Он сидел, потом был признан сумасшедшим, и его перевели в психиатрическую лечебницу в Ленинградской области, откуда он благополучно сбежал не так давно, и ходили слухи, что он зачем-то пробрался в Москву, хотя на самом деле всплыл богатырь в Норвегии, где заявил о своем радикальном национализме и попросил политического убежища.

Богатырей в России даже больше, чем разведчиков. Треть из них в конце концов попадает в дурдом, а остальные две трети пребывают в нем пожизненно, воображая себя то в Норвегии, то в клубе боев без правил. Некоторым удается дойти до второго раунда.

Что же касается космонавтов, то их в нашей стране все меньше. Это тип неискоренимых мечтателей, чей взгляд наполнен синевой и расфокусирован. Они мечтают о перегрузках, о постоянном сопротивлении, о преодолении. Мечтают сгореть на старте, а если повезет, то даже до старта, главное–во имя великой цели.

Единственная проблема у космонавтов–личная жизнь. Я спросил у одного знакомого психотерапевта про секс в космосе. Он ответил так:

–Я глубоко убежден, что и в полугодовом полете, и в девятимесячном полете у космонавтов нет никакой интимной жизни. Могу сказать вам точно, что, возвращаясь с орбиты, космонавты испытывают огромные проблемы с интимной жизнью, и связано это не столько с невесомостью, сколько с невероятными перегрузками. Сказывается даже предполетная подготовка. Мы с моим приятелем, тоже психотерапевтом, как-то видели космонавтов, вернувшихся из трехнедельного полета,–так вот, после этого мой друг, человек мудрый, сказал: «Знаешь, Саша, не надо нам с тобой космоса». Эти 34-летние ребята (а нам тогда было по 54) выглядели серьезно старше нас. Лица их были в морщинах, взгляд погасший, и была в нем некая растерянность. У некоторых интимная жизнь так и не приходит в норму. У других через полтора-два года. Разные люди бывают.

Я не поверил и обратился к дважды герою Советского Союза, летчику-космонавту Георгию Гречко. Он подтвердил все, что говорил врач-психотерапевт. Но уточнил:

–Эрекция в космосе, конечно, бывает! Но мы же нормальные мужики и не путаем божий дар с яичницей. Всему свое время. Если ты выдержан, собран, предан своему делу, то и в остальном хорош. Но –после работы. Проснулся на орбите, что-то чувствуешь. Вспомнил жену, посчитал, сколько времени осталось до конца полета, и пошел на работу, в открытый космос.

Из трех перечисленных категорий люди-космонавты заслуживают наибольшего сочувствия. Их путь трагичен. Перегрузки делают свое дело, а звезды по-прежнему сверкают в вышине.

Наконец, есть и четвертая категория населения, куда вхожу я сам. С нами дело обстоит хуже всего, потому что в головах у нас попеременно включаются то космонавт, то разведчик, то богатырь. Из-за этого остальные категории нас не принимают, а больше примкнуть-то и не к кому. Такой получился портвейн. Как его пить – непонятно.

Добавлено (20.11.2010, 22:49)
---------------------------------------------
МАЛЕНЬКАЯ РЕПЛИКА О ПРИРОДЕ (чего-то вспомнилось сегодня).

Вот Вы все о службе да о службе… А как вокруг все было красиво… Прежде всего – сами Забайкальские сопки, которые весной покрывались сплошным ковром белых подснежников (кстати, первый раз в жизни я их увидал именно на 13 площадке, да и в таких безмерных количествах). А первая черемша, с ее восхитительным вкусом настоящего чеснока, которая росла по окрестным сопкам. Потом буйные поросли травы на сопках, которая выгорала до желтизны на солнце в жарком июле. Грибы (шампиньоны), которые мы собирали, где-то в начале августа по старым кошарам (ведрами !!), а потом и жарили в нашей солдатской столовой. Все это было, естественно, до того, как на площадке появился полк. И всего этого были лишены те солдаты, что сжатые оковами уставов служили на 10 площадке.

О РУССКОЙ ДУШЕ

На западе все никак не могут (уже сколько веков подряд) понять загадочную Русскую душу. Да пусть читают Русские сказки - там всё сказано! Известно, что сказки закрепляются на протяжении веков в сознании только те, что отвечают самой душе того, кто рассказывает и того, кто слушает. Так вот - *Сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок*. И ещё, в чём ложность чисто западного метода исследования - они сравнивают огурец с пальцем (если не сказать более грубо). Вот основа - МИР В ТЕБЕ! Разберись в себе и тогда поймёшь окружающий мир, не только психологического отношения между людьми, но и самого мира вселенной. Русский,копаясь в себе, находит ответ на весь мир, а потому не зацикливается, как западный *пипл* на частной проблеме. Русский всегда знает, что за летом придёт зима, а потому к этому надо готовиться самому не полагаясь на волю чью-то. Тут рынок не поможет. Разная основа мировидения у них и у нас, а потому и есть самопожертвование Русских во всех воинах против ворога. Русский видит дальше, чем *пипл*. Это уже не просто культура, это самосознание и самооценка себя как русского. Русские более эмоциональны, чем *пипл*, острее воспринимают мир, и в этой эмоции могут совершать как большие глупости (например революции) и великие подвиги - разбить мирового врага одетого в фашистскую форму, поднять страну и уже через 11 лет (1956 год) первыми выйти в космос и первыми быть человеческими представителями в космосе в 1961 году. Вот это и есть Русский. Мы в своей душе несём память и историю о предках и в желании быть равными им совершаем новые величайшие подвиги. Об этом на Руси не думают, как на западе со счётами и косточками на счётах, нет такого пошлого прагматизма. Сидел, сидел Илья Муромец на печи 33 года. Пришли к нему волхвы (а это такие врачи душ) и велели ему совершать подвиги. И ведь пошёл Илья, и совершил тьму подвигов - побил всех. Это и история и сам характер Русского. Русский только со стороны кажется немощным, но стоит ему встать - тут уж лучше ему не попадать под руку, в смысле не желать ему зла - и в поле брани и в поле духовном, и на полях труда, и на научных полях - всех и каждого побьём. Потому что наша сила не в сохранении пыльных кафтанов, завещанных дедом для носки (это для запада), а в том, что бы Русь была сильна духом и дать детям не долги (посмотрите на запад и долговые обязательства каждой семьи, которые зачастую переходят детям), а основу для будущего - устроение души и сознания. Вот в этом была и будет сила и вера Руси, вместе со всеми добрыми народами, с которыми мы вместе идём уже много веков вместе. Это не пафос, это духовная основа и сила веры Русского.